ДАДА, ГАВЕДДАЙ И КАЗДОЯ

Согласно наиболее полной версии греч. Мученичества (BHG, N 480), Д. был знатным вельможей и близким родственником Шапура, приверженца зороастризма и преследователя христиан. Долгое время Шапур не знал, что Д., отправленный им наместником в отдаленные провинции, принял христианство. Однако вскоре ему донесли об этом, и над Д. был устроен показательный суд, где присутствовал и сын шаха Г. Выполняющий обязанности судьи вельможа Андрамелех повелел разжечь огонь и бросить туда Д., но когда Д. приблизился к огню и осенил его крестным знамением, пламя погасло и на его месте забил родник. Г., пораженный чудом, после беседы со святым также уверовал во Христа. Узнав о поступке сына, Шапур пришел в ярость и приказал подвергнуть Г. пыткам. Г. стойко переносил истязания, продолжая молиться и благодарить Бога, что приводило палачей в ярость, и пытки ужесточались. Каждую ночь к святому являлся ангел, чтобы укрепить его веру и залечить раны. Когда приближенный Гаргал сообщил об этих чудесах шаху, предположив, что его сын - колдун, Шапур приказал убить Г. Гаргал, выполняя приказ, протыкал голову мученика раскаленным вертелом, избивал его воловьими жилами и подвешивал на железных крючьях, вырывал ногти и зубы, сдирал кожу с головы, но каждое утро он вновь находил Г. здоровым. Приходить к Г. в темницу было запрещено под страхом смерти, но его сестра К. сумела уговорить стражника и принесла брату воды. Однажды ночью Г. взмолился Богу, чтобы его раны больше не закрывались, его молитва была услышана, но кровь Г. стала целительной и помогала др. узникам избавиться от мучений и выздороветь. Кроме того, подвиг Г. многих из них обратил ко Христу, в т. ч. бывшего колдуна. Когда решено было бросить Г. в котел с кипящей смолой и серой, котел раскололся и Г. вышел из него невредимым; когда его подвесили и стали пускать в него стрелы, те застывали в воздухе или же обращались против самих мучителей. Тогда шах решил отправить к Г. его сестру К., чтобы та уговорила брата вернуться к языческим богам, но К. сама приняла христианство. Узнав об этом, Шапур приказал наказать ее и бросить в темницу. Предчувствуя кончину, Г. сокрушался только о том, что может умереть некрещеным. Однако в день казни над Г., подвешенным на железных крюках, появилось облако, откуда на голову Г. пролились вода и масло, и голос с небес возвестил о том, что Г. крещен. Но даже после смерти Г. палачи не успокоились: его тело было привязано к лошади, которую пустили по скалам и оврагам, а то, что осталось после этого, Гаргал повелел бросить собакам. Однако ученикам Г., к-рые тайно следили за его мучениями, удалось похоронить часть его мощей.

В это же время завершилось и мученичество Д., к-рый был изрублен мечами. Его мощи также были тайно похоронены христианами. Во время похорон ученикам явился Г. и после утешений и проповеди приказал им идти в царский дворец и там крестить его сестру К. Придя в царский сад, они обнаружили, что ворота открыты, а К. уже ждет их. Совершив таинство, ученики увидели, как с небес за К. спустился ангел и принял ее душу.

Текст, опубликованный болландистами (BHG, N 480), представляет собой позднюю версию Мученичества, доказательством чего служат следующие особенности: он распадается на плохо связанные между собой части (Д. появляется только в самом начале и в конце повествования, т. е. не говорится, что было с ним во время мучений Г.); нарушена логическая последовательность событий (уже после просьбы о прекращении исцелений Г. снова чудесным образом избавляется от ран), автор смешивает персонажей (Гаргал в одном из эпизодов говорит с Г. так, как мог бы говорить только Шапур: «советует ему как любящий отец» (ActaSS. Sept. T. 8. P. 130)).

Все остальные греческие источники (Синаксарь К-польской Церкви (кон. X в.) и Синаксарь Никодима Святогорца (нач. XIX в.)) также приводят сюжет, зафиксированный на поздней стадии развития. Расхождения между Мученичеством и синаксарным свидетельством достаточно существенны: согласно Синаксарю К-польской Церкви, первым был замучен Д., а Г.- позже; их палачом назван не Гаргал, а Гаргам; в нек-рых рукописях упоминается продолжительное совместное заключение 3 мучеников, после к-рого все они были зарублены мечами, и т. п. Кроме того, нек-рые мотивы, очевидно присутствовавшие в первоначальной утраченной редакции, в Синаксаре сохранены гораздо лучше: появление огня в сцене суда над Д. более оправданно, т. к. костер представляет собой не столько орудие казни, сколько бога огнепоклонников, к-рому следует поклониться, чтобы подтвердить свою веру.

Изложение Никодима Святогорца в основном соответствует Мученичеству, однако он добавляет в текст сведения о мученике по имени Каздой. Т. о., в его рассказе действуют 2 человека с похожими именами -Каздой и К., при этом составитель никак не уточняет, в каких отношениях они находились между собой. Эти сведения Никодим берет из греч. служебных Миней, где содержится двустишие, посвященное этим мученикам.

Вопрос о количестве мучеников осложняется еще и тем, что в греч. Минеях и в рим. Мартирологе Цезаря Барония под 29 сент. упоминается мученица Гуделия, пострадавшая при Шапуре за отказ поклоняться солнцу. Житие этой святой не сохранилось, тем не менее ряд рукописей Синаксаря К-польской Церкви также упоминает ее (напр., Parisin. gr. 1582). Никодим помещает рассказ о ней под 29 сент. отдельно от повествования о Д., Г. и К. и указывает год ее мученичества как 330-й (так же, как и в случае с Д. Г. и К.).

Уже на ранних этапах исследования Мученичества встал вопрос о том, какие из персонажей, упоминаемых в различных источниках, присутствовали в тексте оригинала. Издатели считали, что все, что связано с К., является позднейшим добавлением, а повествование о Гуделии независимо и никак не связано с историей Д. Г. и К. (ActaSS. Sept. T. 8. P. 127). В совр. справочных изданиях (за исключением ΘΗΕ) Гуделия обычно не указывается отдельно. Традиц. т. зр. заключается в том, что появление на греч. почве рассказа об этой мученице объясняется неправильным переводом сир. источника, т. е. Каздой и Гуделия на самом деле К. и Г. Так же объясняется и проблема с родственными отношениями мучеников в разных источниках (напр., Бароний называет К. женой Шапура, а не дочерью), и ряд др. менее значительных расхождений (напр., вопрос о должности Д.).

Обращение к сир. источникам, послужившим основой для всех греч. версий, также вызывает дополнительные вопросы: известны 2 Мученичества, к-рые могли послужить источником для греч. переложений. Во-первых, это Мученичество Д. (BHO, N 75), текст к-рого сохранился фрагментарно. Его авторство приписывается некоему Иоанну Витаксу, о к-ром ничего не известно. Согласно Мученичеству, святой был похоронен в Таманоне в Кордуене (Курдистан) неким знатным христианином. Во-вторых, это анонимное Мученичество Губарлаха, сына Шапура, и его сестры К. (BHO, N 57), где также упоминается их родственник Д.

Вопрос о датировке Мученичества остается открытым: в сир. тексте Мученичества указан 23-й год правления Шапура, т. е. 331 год, что вызывает сомнения, т. к. Шапур был коронован с самого рождения и в 23 года еще не мог иметь взрослого сына. В то же время в греч. традиции указывается 330 г. Издатели во введении определяют время более широко - 330-370 гг.

В 40-х гг. XIX в. в склепе близ ст-цы Карабулакской на Кавказе были найдены 4 нетленных человеческих тела, 2 из них были рассечены. Надпись, выбитую на камне у входа в склеп, в к-рой будто бы содержалось упоминание имен Д., Г., К. и Гаргала (волхв, обращенный в христианство Г.), с помощью некоего перса перевел житель с. Алхан-Юрт, старообрядческий начетчик и иконописец И. Ф. Горячев в нач. 70-х гг. XIX в. (в точности прочтения надписи, якобы относившейся к IV-V вв., высказывал сомнения Б. А. Тураев в письме к директору московского Старообрядческого ин-та А. С. Рыбакову - РГБ. Ф. 246. К. 220. Д. 44. Л. 6 об.). Экспертиза, к-рой подверглась покрывавшая тела белая ткань, установила, что ткань была изготовлена в Италии в ХIV-ХVI вв.

Старообрядцы, посещавшие пещеру, свидетельствовали о целительной силе останков. В 1876-1879 гг. по распоряжению старообрядческого Московского архиеп. Антония (Шутова) останки были тайно (из-за опасения противодействия со стороны правительства) перевезены в Москву на Рогожское кладбище старообрядческим свящ. Стефаном Загородневым. Часть останков до наст. времени хранится в Покровском соборе Рогожского кладбища, другая - бо́льшая - была разослана по старообрядческим епархиям и в заграничные мон-ри: Белокриницкий, Славский, Мануиловский и др. В 1885 г. часть останков, по свидетельству И. Корякина, келейника архиеп. Антония, была похоронена на кладбище у дер. Большой Двор (совр. пос. Большие Дворы) близ Павловского Посада. В 90-х гг. XIX в. в прессе развернулась полемика о достоверности останков. В сент. 1895 г. старообрядцы направили на Кавказ священников Д. М. Смирнова и В. Е. Мельникова, обследовавших место их обретения, собравших и опубликовавших устные свидетельства и фотографии. У старообрядцев, последователей Русской православной старообрядческой церкви (см. Белокриницкая иерархия), останки почитаются и ныне. Сохранилось значительное число изображений Д., Г., К. на Рогожском кладбище, в Казанском храме в с. Слободище в Гуслице.

Святые Д., Г. и К. редко изображаются вместе. Наиболее известны изображения Г. Начиная с XVI в. его образ часто встречается в греч. и балканских храмах среди воинов в центральном пространстве - на юж. или сев. стене, в одном из боковых полукружий в церквах с планом в виде триконха; сохранились иконы с его единоличным изображением. Одной из ранних считается фреска с изображением Г. в мон-ре Филантропинон на острове оз. Памвотида (Янина) (1531/32, 1542), где святой представлен в воинском облачении, с крестом в правой руке, левая - перед грудью, на голове - венец, небесная награда за мученический подвиг, а также знак его царского происхождения. В этой иконографии он представлен в мон-ре Дилиу на острове оз. Памвотида (1543); в соборе мон-ря Варлаама в Метеорах (1548); в боковой капелле ц. свт. Николая в Лавре прп. Афанасия на Афоне (1560); в мон-рях Галатаки (1566) и свт. Николая в Ано-Ватии (XVI в.) на о-ве Эвбея; в ц. свт. Николая в Вице в Эпире (1618-1619). С мечом, копьем и щитом он изображен в росписи храмов мон-рей Молдовица (1537, мастер Фома Сучавский) и Воронец (1547-1550) в Румынии; в капелле св. Архангелов собора мон-ря св. Иоанна Предтечи в Серрах (Сересе) в Греции (1634). Как мученик, без керасы - в росписи парекклисиона ап. Иоанна Богослова в ц. Богородицы Мавриотиссы в Кастории (1552).

В XVII в. мастером Эммануилом Цанесом в изображение Г. как воина были внесены новые детали: святой стал изображаться в богато орнаментированном воинском облачении, в изукрашенной керасе, короткой тунике, высоких сапогах, на плечах - красный плащ, на голове - убор, называемый туфа,- венец с перьями в 2 ряда (иконы Цанеса 2-й пол. XVII в. из Византийского музея в Фессалонике, Музея Бенаки в Афинах, из собора Богородицы Спелиотиссы на о-ве Керкира (приписывается Цанесу); гравюра 1661 г. Цанеса и Каллиописа Каллиергиса). Этому типу изображения впосл. следовали др. мастера XVII-XVIII вв. (икона Георгия Лиметеса из собрания Т. Катараса, 1664; икона Стефана Цанкароласа из коллекции Е. Велиземис, 2-я пол. XVII в.; икона Илии Мосхоса (?) из ц. вмч. Георгия на о-ве Закинф, 1669; икона Георгия Маркоса из ц. Богородицы Фанеромени на о-ве Саламин, 1735).

Сцена мученичества Г. показана в росписи мон-ря св. Мелетия на Китероне, на границе Аттики и Беотии.

Д. и Г. как мученики представлены в росписи храма мон-ря Хурези в Румынии (1654): Д. изображен в сиреневой короткой тунике, красном длинном хитоне, зеленом плаще и красной шапочке с синими высокими краями, напоминающей головной убор прп. Иакова Персидского, в руках - крест; Г.- в синем хитоне, красном плаще и с венцом на голове, украшенным перьями, в руках - крест.